Рецензия на фильм Другой человек от Евгений Нефёдов

Приступив к просмотру фильма «Другой человек», сегодняшний зритель вряд ли отведёт от экрана глаза, увидев Себастиана Стэна в образе Эдварда Лемуэла – в деформирующем лицо пластическом гриме. Даже появление Освальда в исполнении Адама Пирсона, который и в жизни страдает нейрофиброматозом, вряд ли вызовет смущение или же – испуг. Это когда-то, в эпоху расцвета хорроров, Тод Браунинг поверг публику (1) в состояние шока, сняв в «Уродах» /1932/ настоящих людей с редкими заболеваниями и генетическими отклонениями. Сколько монстров нас пугало с тех пор! А уже Дэвид Линч постарался вызвать жалость к «человеку-слону» Джону Меррику, затравленному благочинным викторианским обществом. Питер Богданович в «Маске» /1985/ пошёл дальше, вознамерившись показать, как обывательские предрассудки губят Роя Л. Денниса – вообще-то типичного американского подростка, умного и общительного юношу, способного полюбить и вызвать у избранницы ответные высокие чувства, невзирая на страшный диагноз. Да и рурковского «Джонни Красавчика» (из одноимённого триллера Уолтера Хилла) социальная среда не отпускала после пластической операции. И вот теперь – современный взгляд на проблему. То, что обращение Аарона Шимберга к столь щекотливой тематике не было случайностью или, хуже того, циничным расчётом, доказывает его предыдущая постановка – драма «Связанные по жизни» /2018/, где Пирсон также отметился в одной из ведущих партий. На сей раз Адам предстаёт в облачении пусть не знаменитости (кем, к слову, давно является в родной Великобритании, регулярно выступая на радио и телевидении), но во всяком случае – индивида, которому неординарная наружность нисколько не мешает преуспевать. Освальд ещё в университете сделал пару удачных инвестиций – и теперь может позволить себе не думать о повседневном заработке. С лёгкостью завоёвывает симпатии в незнакомой компании, умеет покорять сердца женщин (позже выяснится, что он был женат и развёлся и что бывшая супруга воспитывает ребёнка), не говоря уже о том, что не испытывает никакого стеснения из-за своей наружности. Совсем иначе – у Эдварда, который, даже получив благодаря достижениям медицины шанс начать всё сначала и вроде как переродившись (взяв новые имя и фамилию, Гай Моратц, а Лемуэля объявив умершим), не способен избавиться от себя прежнего… Разумеется, проще всего счесть интерес, возникший к картине на кинофестивале «Сандэнс» и других киносмотрах (включая престижный Берлинский МКФ, где Стэн удостоился «Серебряного медведя»), результатом точно угаданной режиссёром-сценаристом идеологической конъюнктуры. Шимберг действительно констатирует (и констатирует, заметим, не без удовлетворённости), что десятилетия пропаганды идей политической корректности не пропали втуне. Параллельно с агрессивной рекламой, навязывающей культ красивого тела, внушающей потребителям комплекс неполноценности, вынуждающей тратить деньги на соответствующие товары и услуги, удалось внедрить в массы мысль о терпимом отношении к тем, кто страдает врождёнными недугами. Отсюда – всего шаг до старого как мир клише о равных возможностях, якобы даруемых демократией западного образца. Между прочим, друзья смотрят по телевизору чёрно-белую (1950-го года выпуска, с Хосе Феррером в заглавной роли) киноверсию «Сирано де Бержерака», а ведь в недавней экранизации пьесы Эдмона Ростана – у Джо Райта – в знаменитого поэта-бунтаря перевоплотился актёр-карлик Питер Динклэйдж. Но как раз это – самое очевидное и, соответственно, наименее интересное в ленте. На самом-то деле Шимберг покоряет парадоксальным раскрытием характера Эдварда, поспешившего стать Гаем (то есть просто ʻпарнемʼ). Казалось бы, артист, ассоциирующийся у широкой аудитории с Баки Барнсом, превращённым в Зимнего солдата (из Кинематографической вселенной Marvel), не преминул воспользоваться шансом показать полное – внутреннее вслед за внешним – преображение своего героя. Новоиспечённый Моратц получает то, о чём прежде не смел и мечтать, начиная с престижной работы (риелтором в агентстве недвижимости) и заканчивая интимной близостью с Ингрид Волд. Наконец, никто лучше него, сохранившего сделанную в клинике маску, не сумеет передать страдания персонажа из сочинённой девушкой пьесы, прототипом которого, очевидно, сам и послужил. При таком раскладе Освальд, возникший однажды на репетиции, а затем – без видимых усилий занявший место конкурента, выступает зловещим двойником, чуть ли доппельгангером, норовящим разрушить только-только налаживающуюся судьбу?.. В том-то и дело, что нет. По мере развития сюжета автор нагнетает остроту ситуаций, провоцируя Гая на череду импульсивных поступков: мужчина, чудом не погибнув после того, как принялся крушить декорации на спектакле, не успокаивается – и в состоянии аффекта наносит смертельную рану ножом тренеру, помогавшему восстановиться после множественных переломов… А выйдя из тюрьмы, он с грустью наблюдает за тем, как благополучно всё складывается у антипода, делящегося планами отправиться вместе с возлюбленной в Канаду (и наслаждаться жизнью в коммуне приверженцев свободной любви). Нетрудно догадаться, с какой целью режиссёр-сценарист ввёл в повествование мотив театра, который нужен бывшему Эдварду не только для обольщения Ингрид – и даже не только из психотерапевтических соображений (для избавления от травмирующих воспоминаний). Звучит дико и непривычно, но благодаря экспериментальному препарату Лемуэл потерял лицо буквально и одновременно – фигурально. Переродился в абсолютно другого человека, не заметив, как утратил своё «я». Ситуация, которую Кобо Абэ в «Чужом лице» /1964/ (и Хироси Тэсигахара в удачной киноадаптации романа) пытался осмыслить в трагическом ключе, с позиций модернизма, Аарон Шимберг трактует неоднозначно, напирая на постиронию. Вернуть утерянную сущность путём прикладывания к голове личины (в прямом или переносном смысле), увы, не получится. Предстоит осваиваться в новом качестве! _______ 1 – А также цензоров в Великобритании, в Австралии и в нескольких штатах США, запретивших публичную демонстрацию ленты.